Есть некоторая недосказанность в этом рассказе: за виадуками (как я привык называть их с детства, и никак иначе) находится Сталинск, который как бы часть Ленинска, но при этом замкнутый со всех сторон железнодорожными путями. Там живут люди, и есть две средние школы и техникумы. И многие улицы почему-то носят имена писателей: Горького, Никитина, Некрасова, Добролюбова. Там же улица Вокзальная, от которой до вокзала изначально было и есть по прямой 600 метров.
А на ж/д вокзале в годы моего омского детства жили вокзальные бомжи, которых называли местным словом, какого я нигде больше не слышал — они были "карпы". И женщина этой разновидности называлась "карпуха".
no subject
Есть некоторая недосказанность в этом рассказе: за виадуками (как я привык называть их с детства, и никак иначе) находится Сталинск, который как бы часть Ленинска, но при этом замкнутый со всех сторон железнодорожными путями. Там живут люди, и есть две средние школы и техникумы. И многие улицы почему-то носят имена писателей: Горького, Никитина, Некрасова, Добролюбова. Там же улица Вокзальная, от которой до вокзала изначально было и есть по прямой 600 метров.
А на ж/д вокзале в годы моего омского детства жили вокзальные бомжи, которых называли местным словом, какого я нигде больше не слышал — они были "карпы". И женщина этой разновидности называлась "карпуха".